В детстве рядом с нами по разным причинам может не оказаться одного из родителей. И если спустя годы он неожиданно появляется с желанием восстановить отношения, право общаться или отказаться от контакта принадлежит повзрослевшему ребенку. Наша героиня встретилась с отцом после пятнадцати лет его отсутствия. Их историю комментирует психолог.

Родителям 
Развод 
Старшее поколение 

Мужской поцелуй расскажет вам все555631
Мужское счастье206660
36 вопросов, чтобы (снова) влюбиться2278205

Инга 

Отец нас не оставлял: мама ушла от него сама и обо всем вспоминает тяжело и неохотно. Однажды она перебирала редкие фотографии, на которых мы все вместе, и неожиданно призналась, что между ними были очень сильные чувства. Она вышла замуж и родила меня по любви, которая больше в ее жизни не случилась. Но отец стал пить, и это сломало все мечты и планы.

Когда он исчез из моей жизни, мне шел пятый год, воспоминания о нем у меня и смутные, и теплые. Мы гуляем по бульвару нашего приморского города, он держит меня за руку, когда я прыгаю по бордюрам. Идем до самого конца эстакады, где в кафе он покупает мне мороженое с шоколадной крошкой. На день рождения дарит огромную детскую машину и учит ее водить.

Но в памяти всплывают и другие картины: я подхожу к двери и вижу родительскую ссору, плачущую маму. От бабушки знаю, что он стал поднимать на маму руку. И когда это произошло в очередной раз, бабушка уговорила ее уйти. Она помогла нам собраться и уехать к ней в другой город. Знаю, что после этого мой отец, пьяный, оказался в квартире, где произошла драка и пострадал человек. Отец был одним из обвиняемых и получил срок.

Никогда не скучала по нему — меня любили мама и бабушка, я купалась в их внимании и заботе. Когда стала старше и узнала, что отец мог ударить маму, он перестал для меня существовать. Да и тюремное заключение — не то, чем можно гордиться.

Все эти годы я ничего не слышала о нем, но недавно получила от него сообщение в социальной сети. Не была уверена, что хочу его видеть, но какая-то внутренняя сила подвела к тому, чтобы все-таки ответить. Маме я об этом не сказала: казалось, встречаясь с ним, совершаю что-то преступное.

В кафе я увидела человека, который по идее должен быть мне близок, но о котором я знала только ужасные вещи. Он очень волновался, трудно было начать разговор. Он сказал, что совершил в жизни много ошибок, и главная — потерял маму и меня. Рассказал, что посадили его по судебной ошибке, но считает, что наказан был справедливо за то горе, которое нам принес. Он завязал с алкоголем, у него есть женщина, но детей больше нет.

Понимаю, что я прекрасно жила и легко могу продолжать жить без него. Вместе с тем я чувствую, что наш разговор помог мне вернуть ту часть моей жизни, которая была потеряна. И в чем-то отец мне близок гораздо больше, чем я думала. Но я решила с ним не видеться. Меня любила и воспитала мама, дала мне все, что могла, а отец сам выбрал свою дорогу. Если соглашусь с ним общаться, то предам маму.

Олег 

Никого кроме жены в жизни не любил. Мы очень ждали нашу дочку, и я начал с другом общее дело по ремонту и продаже автомобилей. Сначала все шло неплохо, но мы столкнулись с большими проблемами, разорились, и в конце концов я понял, что друг подставил меня. Я был зол на себя и партнера, но злость вымещал на самом близком и беззащитном человеке — своей жене. Мы ссорились, я пил.

Не помню, как это случилось, был очень пьян, не сдержался и ударил ее. Наверное, тогда моя жизнь и начала рушиться. Я не мог остановиться, пил все больше. И помощи попросить не мог. Свекровь убедила жену уехать, и однажды я просто вернулся в пустой дом. Меня переполняли ярость и отчаяние. Трезвым я тогда не бывал уже почти никогда и, если быть перед собой честным, — о жене и дочери не вспоминал. Я потерял не только семью, но и себя.

Однажды оказался у кого-то дома, в соседней комнате произошла драка, но я, как обычно, был пьян, мало что помнил. Меня привлекли как свидетеля, потом как соучастника. Получил срок — полтора года. Наверное, все это меня в прямом смысле отрезвило. Сначала было безразличие. Моя мать наняла адвоката, и мы стали бороться за пересмотр дела.

И я все время думал о дочке. Поставил себе цель выкарабкаться, найти ее, сделать все, чтобы она меня приняла и простила. И дочка мне помогла, хотя и не знала об этом, — я нашел в себе силы выстоять и досрочно освободиться. Самое главное: признал себя алкоголиком, начал лечение, постепенно нашел работу. Но оттягивал момент нашей встречи. Мне было страшно сделать первый шаг. И когда я наконец встал на ноги — написал бывшей жене.

Встретиться она со мной отказалась, ответила жестко и дала понять, что с дочерью видеться не даст. В тот день пришел домой и еле сдержался, чтобы снова не найти привычное успокоение в том, что однажды разрушило мою жизнь. Решил — не смирюсь и сделаю все, чтобы увидеться с ребенком. А потом подумал — может быть, жена права. И дочери лучше не знать такого отца, как я. Просто помогал как мог — деньгами. Оставался в тени.

Мне было не по себе от ее письма, и я избегал снова услышать горькие и правдивые слова. И однажды понял — сейчас или никогда. Нашел дочку и написал. Ей двадцать, она уже достаточно взрослая, чтобы решать. Я рад, что она согласилась и дала мне шанс хотя бы поговорить. Не знаю, как сложатся наши отношения дальше, это ее решение. Мне больно оттого, что по собственной вине я не стал частью ее жизни.

«Установка: «Я отношусь к отцу, как моя мама» — может сильно повредить» 

Татьяна Мизинова, психоаналитик

История, рассказанная героями с двух разных полюсов, достаточно трагична, но в ней есть шанс на хороший исход. И отец, и дочь интуитивно чувствуют потребность в общении. Когда родители расстались, Инге было всего пять лет — время прохождения Эдипова комплекса, — и роль отца тогда особенно важна. Это как раз тот период, когда девочки хотят «выйти замуж за папу».

Воспоминания об отце у нее достаточно теплые, он не был для нее плохим папой, но оказался ужасным мужем для ее матери. И для ребенка это — почва для внутреннего конфликта. После развода девочка остается с матерью, идентифицируется с ней и мамино отношение к отцу принимает как свое собственное. Он для нее человек, «о котором она знает только ужасные вещи», но в воспоминаниях есть и другой папа.

К сожалению, нередко после развода родитель, с которым остается ребенок, а чаще всего это мать, настраивает его против бывшего супруга, практически демонизирует отца. В основе этого лежит глубокая обида и часто даже ненависть к бывшему партнеру, желание лишить его общения с ребенком.

В какой-то период жизни отец Инги попал в сложную ситуацию. Это нисколько не оправдывает его деструктивного поведения, но дает шанс на прощение. Мать героини сама призналась дочери, что «между ними были очень сильные чувства». Но ее надежды и планы на счастливую жизнь были разбиты, ей самой пришлось растить девочку. И вдруг появившийся отец выглядит как угроза их связи и претендент на любовь дочери, которую он, с точки зрения матери, совершенно не заслуживает.

Но узнать своего отца — не значит предать мать. Мой опыт работы психотерапевтом показывает, что с выходом из подросткового возраста и обретением собственной идентичности возникает огромная потребность восстановить родственные связи, узнать об отце и его семье, сопоставить реальность со своими фантазиями и представлениями. Часто молодые люди сами проявляют инициативу и находят родственников через социальные сети. Иногда это разочаровывает, иногда приносит удовлетворение и спокойствие.

Олег не отрицает свою вину пред бывшей женой. С его слов, он помогал дочери деньгами, и это было его посильное участие. Мог ли он требовать общения с дочерью, понимая, что сам разрушил свою семью и сделал несчастной женщину, которая его любила? Наверное, нет. Но он совершенно правильно использовал шанс встретиться со взрослой дочерью. И эта встреча оказалась для Инги важной.

«В чем-то отец мне близок гораздо больше, чем я думала» — эти слова героини говорят о готовности продолжить общение с папой и восполнить те пробелы, которые создало его отсутствие. А установка «Я отношусь к нему, как моя мама, и если буду чувствовать что-то другое, то это предательство» — может сильно ей повредить. Двадцать лет — хороший возраст для сепарации от мамы, принятия того, что могут быть свои чувства и суждение, свой взгляд на вещи и события, и это не означает предательства. Это скорее свидетельство того, что девочка выросла, и это никак не отменяет любви и благодарности матери.

Об эксперте

Татьяна Мизинова — психоаналитик, директор психологического центра «Персона», вице-президент Европейской конфедерации психоаналитических психотерапий (Вена).

Поделитесь с нами своим мнением

Источник: psychologies.ru